Да, мне очень жаль Оливера, как бы это смешно ни звучало. И неважно – «ошибся» Оливер всего раз или же изменял мне постоянно, мне всё равно его до безумия жалко.

Он вызвал во мне жалость, когда мы впервые встретились возле фитнес-клуба. Я пожалела его и дала ему свой номер телефона, когда он с мольбой выпрашивал его. Я жалела его каждый раз, когда отвечала на звонки. Жалела, и потому не рассказала о Логане. Жалела, когда услышала тоску в голосе и согласилась встретиться в городе. И сейчас, пока он трётся об меня и целует, я тоже испытываю жалость. А всё потому, что он всё ещё любит меня, а я его – нет. По крайней мере, не так, как женщина должна любить мужчину.

– Прости меня, Диана. Прости. Я всё ради тебя сделаю. Только прости. Я люблю тебя. С первого взгляда полюбил и буду всегда любить. Ты – моя жизнь, – прерывисто шепчет он, целуя мои влажные щёки. Слёзы льются из глаз безостановочно. Обильно. Горько. Точно так же, как плачут осколки моего сердца.

Перед глазами, словно скоростная кинолента, проигрываются все пять лет наших отношений. Все прекрасные моменты и не очень. Все улыбки, смех, правила и запреты. Все комплименты и упрёки, когда-либо сказанные Оливером. Наша встреча, первые свидания, совместное житьё, переезд в дом, его обустройство. Тысячи завтраков и ужинов. Разговоры, спокойный секс и путешествия.

За пять лет мы с Оливером пережили многое. Он был моим всем – лучшим другом, родным человеком, защитником, командиром, абьюзером и первой сильной любовью. И сейчас я так горько плачу, потому что должна сделать ему адски больно. А для меня причинить боль близкому человеку – мучительно. До невозможности сделать полноценный вдох. Но я должна наконец дать ему чётко понять, что между нами всё кончено. Окончательно и бесповоротно. Теперь уж точно.

– Тебе не нужно ничего ради меня делать, Оливер, – будто не своим голосом произношу я.

– Ты уже меня простила? – с неприкрытой надеждой уточняет он, ещё больше усложняя меня задачу со всем покончить, но дальше тянуть нельзя. Иначе станет лишь сложнее.

– Простила, Оливер, – отвечаю я без лукавства и заставляю отяжелевшие руки подняться, чтобы обхватить ладонями его лицо.

Хочу, чтобы он видел мои глаза. И хочу видеть его, как бы невыносимо это ни было. Особенно, когда в них загорается запредельное счастье.

– Я простила тебя, – сглатываю, продолжая заливаться слезами. – Но я всё равно никогда не вернусь к тебе, потому что больше не люблю тебя.

Секунда – и то самое счастье в его тёмных глазах разбавляется… Нет, не ожидаемой мной болью, что словно скальпелем кромсает меня изнутри, а недоумением и даже неверием.

– Не ври мне, Диана. Я знаю, что ты любишь меня так же сильно, как и я тебя.

– Нет, Оливер. Ты ошибаешься. Я больше не люблю.

– Неправда.

– Правда.

– Нет! И хватит нести эту чушь. Я ни за что не поверю. Знаю, ты любишь, а я люблю тебя. И никакие ссоры, расставания и месячные разлуки не смогут это изменить, – уверенность в его голосе непоколебима, и я понимаю, что мне не остаётся ничего другого, как выдать главный козырь.

– Ты прав, всё это не смогло бы изменить мои чувства к тебе, но это удалось сделать другому мужчине.

Оливер вмиг напрягается, по его телу пролетает судорога, а в некогда любимых глазах… Господи… Вот теперь их топит душераздирающая агония.

– Ты врёшь, – произносит он тише и с меньшей уверенностью. – Врёшь.

Я качаю головой.

– Диана, скажи мне, что ты соврала! – он повышает голос, чего почти никогда не делает, и сильно вцепляется руками в мои плечи. – Скажи! Немедленно! Ты соврала!

– Я соврала тебе, когда сказала, что весь месяц без тебя жила у девушки в общежитии. Но это неправда. Я жила не с девушкой, а с мужчиной. И не в общежитии, а у него дома, – выдавливаю сквозь слёзы и всхлипы настолько неразборчиво, что не уверена, что Оливер хоть что-то расслышал.

Но нет… Он расслышал. Я вижу это по его лицу – оно окаменело так же, как и всё его тело. И вижу по взрыву в родном взгляде, после которого глаза Оливера будто теряют всю ясность. Но этого мало. Чёрт, мало. Мне нужно его добить, даже если сама в процессе распадусь на части.

– Я познакомилась с ним в ночном клубе в тот же вечер, когда увидела твою измену, а потом целый месяц прожила с ним. И как ты сам догадываешься, по ночам мы с ним не просто спали.

– Заткнись!

Но я не затыкаюсь.

– Всё время, пока ты меня искал, я занималась сексом с другим мужчиной.

– Замолчи, Диана! – он встряхивает меня за плечи, но я продолжаю:

– И в итоге я влюбилась в него, Оливер. Слышишь? Я влюбилась в другого.

– Нет! – выкрикивает он. Ещё раз встряхивает меня со всей силы, усиливая поток и громкость моих рыданий, а затем отталкивается и встаёт на ноги. – Нет! Ты не могла так поступить! Ты не могла, – сильно сжав корни волос, он начинает нервно мерить комнату шагами. Грудная клетка ходит ходуном, лицо побагровело, глаза мечут молнии. – Нет, не верю. Ты же не такая, Диана! Не такая.

– Какая не такая? – не знаю, где нахожу силы тоже вскочить с дивана, но я делаю это и сквозь пелену слёз смотрю на Оливера.

– Ты не из тех женщин, которые смогли бы так поступить.

– Как так? Одеться как шлюха и пойти в ночной клуб? Или переспать с первым встречным? – мои громкие фразы отпечатываются гримасой ярости на его лице, но Оливеру удаётся процедить довольно ровно:

– Да, именно так. Ты не такая. Я же тебя знаю, как самого себя.

– И опять ты ошибаешься, Оливер! Ты знаешь меня такой, какой я всегда старалась быть для тебя. Скромной, вежливой, тихой, послушной, идеальной хозяйкой и удобной женщиной. И я сама верила, что я такая, потому что привыкла быть такой. Ради тебя. Потому что не знала, что отношения должны быть другими. Потому что любила тебя всей душой. Потому что хотела, чтобы ты всегда оставался мной доволен. И я старалась. Все пять лет я из кожи вон лезла, чтобы ни в коем случае не разочаровать тебя. Я забила на все свои желания ради тебя, почти полностью изолировала себя от общества, прекратила общаться со старыми подругами, а что сделал ты? Ты изменил мне! Ты предал! Поэтому я ни за что не стану больше подстраиваться под тебя!

– И не надо! – он делает резкий шаг ко мне и на сей раз хватает за локти. – Я же сказал, что впредь всё изменится. Всё между нами изменится, я обещаю.

– Ты что, не слышал, что я тебе сказала о другом мужчине? – мои крики враз понижают тональность, шок бьёт наотмашь по голове и груди.

– Слышал.

– И что? Тебе всё равно?

– Всё равно? – брови Оливера взмывают вверх, челюсть сжимается до скрипа. – Да я готов убить его собственными руками, если встречу. Одна мысль о том, что к тебе прикасался кто-то другой, убивает меня. Но я понимаю, почему ты это сделала. И я тебя прощаю.

Что? Что он только что сказал? Он понимает? Он прощает? Какого чёрта?

Я в таком шоке, что даже слова выдавить из себя не могу. Просто стою и глазею на Оливера, хватая ртом воздух как рыба – разбившаяся о скалы и выброшенная на берег умирать.

– Я сделал тебе больно. Ты была не в себе, поэтому поступила так, как поступила. Я не имею права обижаться на тебя за это, так как сам спровоцировал. Но я хочу, чтобы мы оба оставили в прошлом как мою измену, так и твоё месячное проживание неизвестно с кем. Всё это не имеет значения и не помешает нам снова быть счастливыми.

– О каком счастье ты говоришь, Оливер? – обалдеваю ещё больше. – Его не будет.

– Будет. Нам лишь нужно постараться. И всё будет, – он начинает гладить мои щёки, стирая слёзы, а у меня в уме не укладывается – куда подевалась вся его гордость и брезгливость?

Я была уверена, что после моих признаний Оливера навсегда отвернёт от меня. Если не из-за слов о моей влюблённости, то тот факт, что меня продолжительное время трахал другой мужчина. Но ничего подобного. Он вот так просто собирается закрыть на это глаза и оставить в прошлом. Как будто все ночи, которые я провела с Логаном, для него ничего не значат. Как будто забыть об этом – как щёлкнуть пальцами.